Адвокат и публицист Жиль-Уильям Голднадель заявил «Фигаро», что метаморфозы феминизма и антирасизма привели к появлению новых форм сексизма и расизма. Под прицелом оказывается только белый мужчина, тогда как шовинистский ислам никто не трогает. Показательна ситуация с призывавшим вешать белых черным рэпером. Многие предпочли закрыть глаза на существование расизма против белых.
«Фигаро»: Вы давно критикуете завесу «политкорректности» в общественных дебатах во Франции. Это явление перекочевало к нам из США, как считает Жеральдин Смит (Géraldine Smith)?
Жиль Уильям Голднадель: Это западное явление. В 1960-х годах благодаря обилию фильмов и книг не заставшие войну поколения узнали, что такое холокост. Это сформировало в коллективном бессознательном Запада чувство вины, которым меньшинства пользуются сегодня для укрепления собственного влияния. Под прицелом оказывается в первую очередь белый гетеросексуальный мужчина, которым был Гитлер, настоящий антихрист нашего постхристианского мира. Эмоциональный шок привел к смятению вокруг «политкорректности» с вариациями в зависимости от истории каждой страны. Этот антинацизм сошел с ума, после чего под соусом холокоста упорно рассматривается все, от иммиграционных проблем до забоя скота. Когда во Франции ассоциация «SOS Расизм» призвала активистов прикрепить на грудь значки в виде желтой руки, это было явной попыткой воссоздать образ антиеврейских законов, на этот раз по отношению к иммигрантам и их потомкам. Точно так же, обозреватель канала «Франс Кюльтюр» недавно сравнил «Аквариус» с кораблем, который взял на борт в 1939 году бежавших из Германии евреев, но наталкивался везде на неприятие. В США же медийный и информационный невроз касается в первую очередь вопроса черных и отношений мужчин и женщин из-за традиций пуританства.
— Разгул французского феминизма, судя по всему, во многом вдохновляется происходящим в Америке…
— Да, в этой области мы действительно наблюдаем привнесенное явление, хотя сейчас французский неофеминизм едва ли в чем-то уступает американскому. С обеих сторон океана под прицелом оказывается только белый мужчина, тогда как шовинистский ислам и черных рэперов никто не трогает. Искаженные левацкими течениями феминизм и антирасизм сформировали новый сексизм и расизм. Чего стоят лагеря, куда закрыт путь мужчинам, белым или белым мужчинам! Показательна и ситуация с призывавшим вешать белых рэпером: многие крупные СМИ заявили, что проблема раздута «фашосферой» и предпочли закрыть глаза на существование направленного против белых расизма, хотя тот проявляется вплоть до верхов государства. Мы все видели, как президент Франции, то есть республики, где в принципе не должен стоять вопрос расы, говорит, что белые мужчины не могут требовать доклада о ситуации в пригородах и даже обсуждать его. Сложно представить, что случилось бы, если бы какой-то политик заявил, что черный мужчина не имеет права говорить о пригородах… Такие оскорбления звучат исключительно в адрес белого мужчины.
— Не проявляется ли ограниченность диктатуры меньшинств в тех
случаях, когда, например, неофеминистки отказываются осуждать
изнасилования со стороны алжирцев и марокканцев, как это было
в новогоднюю ночь в Кельне в 2016 году?
— В битве идей это явно стало поражением неофеминизма, однако он все еще неплохо держится, потому не проиграл эмоциональную борьбу. И продолжает укреплять позиции. Марлен Шьяппа (Marlène Schiappa) теперь продвигает его с большей осторожностью, однако это не отменяет того факта, что ее больше волнуют не домогательства в иммигрантских кварталах, а проступки, в которых обвиняют белых мужчин. Дело Хапсату Си (Hapsatou Sy) показало, каким эмоциональным преимуществом обладает женщина, особенно из меньшинства, по отношению к белому Эрику Земмуру (Eric Zemmour). Я совершенно не согласен с Земмуром в том плане, что он выступает за ассимиляцию, а я — за интеграцию. Как мне кажется, сегодня можно быть одновременно хорошим французом и алжирцем, израильтянином, португальцем и т.д. В то же время, среди ультралевых хватает французов, которые ненавидят Францию. В любом случае, наши разногласия с Земмуром по этому или другим вопросам не мешают нам дискутировать, не проклиная друг друга. То, что ситуация скатывается к оскорблениям, а вокруг обсуждается вопрос исключения Земмура из СМИ — это полный невроз.
— То есть, вы не согласны с теми, кто критикуют стремление к сенсации и выступают за «спокойное» обсуждение?
— Скажем прямо: даже когда ведутся острые споры, это все равно — болтовня. Сейчас в СМИ сложилась такая ситуация, что болтовня вызывает больше интереса и внимания, чем сами события, даже насилие. И, разумеется, в центре скандала всегда есть белый мужчина. Причем он никогда не может быть жертвой. Не было видно воодушевления, когда «Медиапар» написал, что «Шарли Эбдо» и Мануэль Вальс объявили войну исламу. Одержимость отличием царит в век засилья антирасизма, а расовый вопрос выходит на первый план в тот самый момент, когда у нас хотят запретить слово «раса».
Жюдит Вентрауб (Judith Waintraub)
— В битве идей это явно стало поражением неофеминизма, однако он все еще неплохо держится, потому не проиграл эмоциональную борьбу. И продолжает укреплять позиции. Марлен Шьяппа (Marlène Schiappa) теперь продвигает его с большей осторожностью, однако это не отменяет того факта, что ее больше волнуют не домогательства в иммигрантских кварталах, а проступки, в которых обвиняют белых мужчин. Дело Хапсату Си (Hapsatou Sy) показало, каким эмоциональным преимуществом обладает женщина, особенно из меньшинства, по отношению к белому Эрику Земмуру (Eric Zemmour). Я совершенно не согласен с Земмуром в том плане, что он выступает за ассимиляцию, а я — за интеграцию. Как мне кажется, сегодня можно быть одновременно хорошим французом и алжирцем, израильтянином, португальцем и т.д. В то же время, среди ультралевых хватает французов, которые ненавидят Францию. В любом случае, наши разногласия с Земмуром по этому или другим вопросам не мешают нам дискутировать, не проклиная друг друга. То, что ситуация скатывается к оскорблениям, а вокруг обсуждается вопрос исключения Земмура из СМИ — это полный невроз.
— То есть, вы не согласны с теми, кто критикуют стремление к сенсации и выступают за «спокойное» обсуждение?
— Скажем прямо: даже когда ведутся острые споры, это все равно — болтовня. Сейчас в СМИ сложилась такая ситуация, что болтовня вызывает больше интереса и внимания, чем сами события, даже насилие. И, разумеется, в центре скандала всегда есть белый мужчина. Причем он никогда не может быть жертвой. Не было видно воодушевления, когда «Медиапар» написал, что «Шарли Эбдо» и Мануэль Вальс объявили войну исламу. Одержимость отличием царит в век засилья антирасизма, а расовый вопрос выходит на первый план в тот самый момент, когда у нас хотят запретить слово «раса».
Жюдит Вентрауб (Judith Waintraub)